Психологическое сопровождение осужденных инвалидов. Социальная работа с осужденными пенсионного возраста, инвалидами и престарелыми. Раздел I. Психологическая подготовка

26.11.2019

речевое поведение мужчин и женщин, в котором выделяются типичные стратегии и тактики, гендерно специфический выбор единиц лексикона , способы достижения успеха в коммуникации, то есть специфика мужского и женского говорения .

Так как, во-первых, гендер является усилением пола в языке, заставляя говорящую личность заявлять это в своей речи .

Гендер является компонентом как коллективного, так и индивидуального сознания . Его необходимо изучать как когнитивный феномен , проявляющийся в стереотипах , фиксируемых языком, и в речевом поведении индивидов, осознающих, с одной стороны, свою принадлежность к мужскому или женскому полу, с другой - испытывающих давление аксиологически не нейтральных структур языка, отражающих коллективное видение тендера.

Являясь важными атрибутами общественного сознания, концепты мужественность и женственность присутствуют в любой культуре , и вместе с тем заключают в себе определенную специфику, свойственную данному обществу . Мы считаем, что каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира. Следовательно, мужественность и женственность, как культурные концепты общественного сознания, являются составной частью концептуальной системы личности. Они входят в состав моделей сознания и манифестируются в языке, анализ которого, в свою очередь, позволяет описать определенные гендерные стереотипы в зависимости от исторического и социального заказа.

Рассмотрев существующие на сегодняшний день точки зрения на проблему речевой дифференциации по признаку пола , мы можем определить ее, прежде всего, статусно-ролевыми характеристиками коммуникантов . Связано это с тем, что ассиметричная форма отношений является наиболее типичной в интеракции полов, и основное отличие между поведением мужчин и женщин будет состоять, с нашей точки зрения, в реализации противоположных стратегий в речевых высказываниях тех и других .

Так, мужскому типу высказываний будут присущи такие коммуникативные приоритеты, которые будут направлены на достижение собственных целей и на сохранение и поддержание своего высокого статуса в обществе .

У женщин коммуникативные предпочтения будут заключаться в так называемом "кооперативном стиле", в арсенале которого будут присутствовать такие важные элементы как установление и поддержание гармоничного взаимодействия.

Рассматривая тендерный аспект в изучении языка, культуры и коммуникации, необходимо учитывать, что такие незыблемые понятия как "мужское и "женское - понятия весьма подвижные . Они имеют не только существенные различия в тех или иных культурах, но и эволюционируют в соответствии с ходом истории, изменениями в политике, экономике, социуме. При их рассмотрении необходимо иметь в виду, что тендерные различия не даны и не установлены природой. Они определяются человеком и являются конструктом культуры, изменяясь вместе с ней по мере развития идей и самого общества. В этом развитии принимает участие язык. А поскольку язык существует и реализуется через речь, то изучение конкретного говорения мужчин и женщин позволяет установить значимость характерологических речевых особенностей обеих сторон, которые, в свою очередь, могут оказаться существенными для понимания специфики манифестаций ГС в массовой коммуникации.

маскулинный - индивид с характерным преобладанием мужских психологических особенностей над женскими;

фемининный тип характеризует личность, отличающуюся преобладанием женских психологических проявлений над мужскими.

Как правило, фемининные индивиды бывают лучше ориентированы в названиях цветовой гаммы , в случае использования их в своей работе, а маскулинные личности по этой же причине пользуются терминами, связанными с различным техническим инструментарием . С целью демонстрации своей принадлежности к фемининной субкультуре люди довольно часто перенасыщают речь прилагательными. Маскулинные индивиды, обозначая свою субкультуру, бывают склонны к использованию грубой, ненормативной лексики.

Фемининным людям свойственна, в целом, более яркая эмоциональность, заботливость, общительность.

Хотя во многих исследованиях принято считать женщин более склонными к улыбке, чем мужчин, психологи пришли к выводу о том, что это невербальное проявление поведения также связано с гендерной идентификацией. Именно высокой степенью фемининности личности, проявлением дружелюбия, а также вежливости и теплоты души объясняется склонность улыбаться. Маскулинные индивиды, наоборот, более деятельны и властны, склонны к спорам, их отличает более высокая уверенность в себе, независимость, решительность и, кроме того, целеустремленность. В то же время, как показали результаты недавних исследований некоторых ученых, несмотря на то, что обычно маскулинность ассоциируется с высокой самодостаточностью, сдержанностью личности, эту субкультуру характеризует также ряд менее привлекательных качеств, в том числе и агрессивность

Важным аспектом развития межличностных взаимодействий выступает учет гендерных особенностей в социальных коммуникациях, соотношение в них мужественности и женственности. Мужественность означает ориентацию на ценности, которые традиционно считаются мужскими. К ним относят самоутверждение, честолюбие, героизм, достижения, рекорды, конкуренцию, упорство в реализации цели, материальный успех и т.п. Женственность же, напротив, проявляется в миролюбии, выстраивании ровных отношений, заботе о безопасности, склонности к компромиссам, скромности, заботе о ближнем, поддержании социальных контактов, стремлении к уюту, высокому качеству жизни и т.п.

Сочетание в национальной культуре мужественности и женственности зависит от многих факторов, прежде всего от особенностей исторического развития страны. Замечено, что более высокие показатели мужественности у стран, расположенных вблизи экватора, немецкоговорящих, а также (несколько ниже) англо-американских. Наивысший индекс мужественности у Японии. Женственность же преобладает в странах северных, азиатских и романских. Наивысший индекс женственности в Швеции.

В России традиционно преобладала мужественная культура. В советские годы это проявлялось, в частности, в прославлении женщин с мужскими профессиями: водителей, трактористов, летчиков, шахтеров и т.п.

Мужественным культурам обычно присуши следующие признаки (установки):

1) в почете настоящие мужчины. Они наделяются такими качествами, как амбициозность, самоуверенность, решительность, напористость, жесткость, сила;
2) мужчина должен содержать семью, обеспечивать ее деньгами, женщина - воспитывать детей;
3) мужчина должен доминировать и на работе, и в семье;
4) работа и карьера важнее домашних дел, жизнь подчинена работе, высшие жизненные достижения - богатство, карьерный и материальный успех;
5) стремление к успеху как опережению других, соревновательность, даже среди друзей;
6) стремление хорошо себя подать, продемонстрировать реальные или мнимые достоинства;
7) независимость;
8) успех и самореализация ценнее хороших отношений с окружающими;
9) разрешение конфликтов в форме открытого силового противоборства;
10) рациональность в принятии решений.

Женственные культуры обладают во многом противоположными признаками (установками):

1) ориентация на равенство мужчин и женщин, в том числе при занятии руководящих должностей;
2) мужчина не обязательно должен быть в семье главным добытчиком денег, он может воспитывать детей;
3) мужчина и женщина должны быть равноправны;
4) стремление к качеству жизни, созданию уюта, работать для того, чтобы жить, материальная обеспеченность - условие высокого качества жизни;
5) ориентация на ровные отношения с другими, склонность к компромиссам;
6) скромность в самооценке, негативное отношение к хвастовству и самовозвеличиванию;
7) солидарность, взаимодействие;
8) ориентация на хорошие отношения и оказание услуг, забота о ближнем;
9) скрытые конфликты и их разрешение с помощью переговоров, а еще лучше - бесконфликтное руководство;
10) принятие решений с опорой на интуицию.

Если мужественные культуры ориентированы в первую очередь на достижения, то женственные непосредственно обращены к человеку. Здесь время, проведенное с семьей или друзьями, считается важнее сверхурочной работы. Приветствуются спокойный ритм жизни, хорошие отношения с окружающими.

Эти и другие гендерные особенности национальных культур проявляются в прежде всего в социальных коммуникациях: в повседневном поведении человека и в официальных контактах. При этом ни мужественная, ни женственная культура в межличностных проявлениях не имеет однозначных преимуществ. Однако для успеха профессиональной деятельности, в налаживании позитивных взаимодействий учет гендерных особенностей - достаточно важный фактор. Например, в построении модели управления персоналом следует учитывать, что при доминировании в компании женственной культуры использование системы мотивации, основанной на карьере, нс даст ожидаемых результатов. В то же время здесь имеет хорошие шансы на успех модель управления, основанная на «человеческих отношениях» - внимании к людям, хорошем психологическом климате, коллективной мотивации и т.п.

Современные теории гендерных доминант в деловых отношениях характеризуются четырьмя параметрами, выделенными и исследованными Хофстеде и его помощниками. Так, голландский ученый Ф. Тромпенаарс предложил разделение деловых культур в зависимости от готовности следовать закону ориентации на культуры универсальных и конкретных истин. Первый тип культур отличает высокое законопослушание, второй - незаконопослушание, действие в соответствии с конкретной ситуацией, невзирая на законы и правила. Наиболее высокие показатели законопослушания имеют Канада, США, Великобритания, ФРГ, Скандинавские страны, наиболее низкие - страны Азии, Латинской Америки, Южной Европы, а также Россия и государства СНГ. Особая роль в этих культурах предписывается женщинам (например, материнская позиция при разводе).

Роль социокультурных факторов проявляется в том, что подавляющее большинство женщин еще с детского возраста ориентируется на сравнительно скромный общественный статус, ценности семьи и личной жизни, воспитание детей и помощь мужу. Общество, окружающие также ожидают от женщины выполнения в первую очередь этих социальных ролей. Наличие такого рода ориентации женщин на стереотипное восприятие женской роли мужчинами подтверждается рядом исследований. Так, согласно наблюдениям за поведением присяжных заседателей и исследованию американских психологов Ф. Стродтбека и Р. Манне, мужчины намного активнее женщин участвуют в дискуссии, предшествующей принятию судебного решения. Исследования Э. Эриз также показали, что в смешанных лабораторных группах при решении общих задач мужчины были инициаторами 66% всех коммуникативных актов. В целом многие исследования подтверждают, что у женщин слабее выражены стремление стать лидером и упорство в достижении этой цели. Подобный настрой женщин можно объяснить прежде всего преобладающими в обществе ожиданиями выполнения функций лидера от мужчины и слабой готовностью воспринимать в этой роли женщину.

Учет такого рода стереотипов важен для женшин-руководителей, которым в целях эффективного руководства приходится прилагать больше усилий и на деле доказывать «нормальность» своего пребывания в роли начальника (М. Рихтер). Для мужчин подобных доказательств обычно не требуется.

Биологические и психологические факторы, определяющие особенности поведения женщины-руководителя, проявляются в большей зависимости ее настроения и психического состояния в целом от физиологических циклов; в обремененности естественными заботами о семье, рождении и воспитании детей; в меньшей эмоциональной уравновешенности и беспристрастности; в сильнее, по сравнению с мужчинами, выраженной окрашенности деловых отношений в личностные тона и в восприятии сотрудников сквозь призму симпатий и антипатий.

С позитивной интерпретацией психологических особенностей женщин в определенной мере ассоциируются американские психологи Ф. Денмарк, Б. Джонсон и А. Игли. На основе анализа соответствующей литературы они делают вывод о большей «мягкости», «человечности» женшин-руководителей, их превосходстве в понимании личных проблем сотрудников, приверженности демократическому стилю руководства. Внимание к людям, человеческому фактору, кооперативно- сти в работе некоторые авторы считают преимуществом женского стиля управления в XXI в. Их исследования свидетельствуют, что женщины больше придерживаются стиля руководства, основанного на вознаграждениях и эмпатии. Мужчины же чаще используют принуждающий и экспертный стили, формальные принципы и нормы.

И все же на постах менеджеров и руководителей государственных служб женщины представлены довольно слабо. Так, на государственной службе США доля женщин-руководителей составляет примерно 8-10% от общей численности руководства. В американском бизнесе женщины-менеджеры представлены еще скромнее - 4,5% директорского корпуса. В России доля женщин-директоров составляет 15,1%. В целом же наша страна занимает первое место по количеству жен- щин-управленцсв.

Согласно статистике, в среднем женщины наиболее полно проявляют себя на производстве, делают карьеру начиная с возраста примерно сорока лет, т.е. тогда, когда у них вырастают дети и они освобождаются от наиболее обременительных семейных забот. Для гуманного общества важно полностью устранить дискриминацию женщин, создать им примерно равные с мужчинами фактические возможности для самореализации в сфере управления, предоставив им право самим определять свой жизненный путь.

В отличие от категории «секс», категория «гендер» и гендерно обусловленные модели поведения не задаются природой, а «конструируются» обществом (doing gender), предписываются институтами социального контроля и культурными традициями. Гендерные отношения являются важным аспектом социальной организации и коммуникации. Они особым образом выражают ее системные характеристики и структурируют отношения между говорящими субъектами. Основные теоретико-методологические положения гендерного концепта базируются на четырех взаимосвязанных компонентах: культурных символах; нормативных утверждениях, задающих направления для возможных интерпретаций этих символов и выражающихся в религиозных, научных, правовых и политических доктринах; социальных институтах и организациях; самоидентификации личности. Гендерные отношения, фиксируемые в языке в виде культурно обусловленных стереотипов, накладывают отпечаток на поведение личности, в частности и речевое, и на процессы ее языковой социализации.

Категория «гендер» была введена в понятийный аппарат науки в конце 1960-х - начале 1970-х гг. и использовалась сначала в истории, историографии, социологии и психологии, а затем была принята и в теории коммуникации. Гендерный фактор, учитывающий природный пол человека и его социальные «последствия», является одной из существенных характеристик личности и на протяжении всей ее жизни определенным образом влияет на ее осознание своей идентичности, а также на идентификацию говорящего субъекта другими членами социума.

Термин «гендер», таким образом, использовался для описания социальных, культурных, психологических аспектов «женского» в сравнении с «мужским», т.е. при выделении всего формирующего черты, нормы, стереотипы, роли, типичные и желаемые для тех, кого общество определяет как женщин и мужчин. В работах М. Розаль- до, Л. Ламфере, Р. Унгер, А. Рич, Г. Рабин понятие «гендер» трактовалось как набор соглашений, которыми общество трансформирует биологическую сексуальность в продукт человеческой активности.

В 1980-е гг. появилось более уравновешенное понимание гендера как проблемы не только экспликации женской истории, женской психологии и т.п., но и всестороннего исследования женственности и мужественности и связанных с этим социальных и культурных ожиданий. В 1990-е гг. возникло направление, исследующее только мужественность, а с ним - осознание того, что маскулинность имеет разные проявления в любом обществе, главное из которых получило название доминирующей (гегемонической) мужественности (hegemonic masculinity).

Общение немыслимо без соблюдения определенных ритуалов, которые Гоффман трактует как подтверждения фундаментальных общественных отношений. Ритуалы многочисленны, совершаются при общении людей постоянно и воспроизводят принятые в обществе нормы и статусные отношения. Ритуалы облегчают общение, так как имеют сигнальную функцию. Гендер является составляющей многих ритуалов - например, ритуализирован стиль одежды мужчин и женщин. Мужчины, как правило, одеты строго, просто и функционально; женщины - более пестро, игриво и менее функционально. Различные действия или их компоненты могут также быть ритуализированы: выбор лексики, стиль речи, жесты, само право говорить, положение говорящего в пространстве, интонация. Совершение ритуальных действий регламентируется обществом. Однако конкретный говорящий может отклониться от этого регламента. Такие отклонения изменяют порядок общения. В целом же ритуальные нормы, известные всем участникам коммуникации, формируют круг ожиданий и установок людей, их готовность вести себя соответственно.

В конце 1960-х - начале 1970-х гг. гендерные исследования в языке получили еще один мощнейший импульс благодаря так называемому Новому женскому движению в США и Германии, в результате чего в языкознании возникло своеобразное направление, называемое феминистской лингвистикой (ФЛ) или феминистской критикой языка. Главная цель феминистской лингвистики состоит в разоблачении патриархата - мужского доминирования в системе и изменении языка.

Основополагающей в области лингвистики стала работа Р. Ла- кофф «Язык и место женщины», обосновавшая андроцентричность языка и ущербность образа женщины в картине мира, воспроизводимой в языке.

К специфике феминистской критики языка можно отнести ее ярко выраженный полемический характер, попытки разработать собственную лингвистическую методологию, привлечение к лингвистическому описанию результатов всего спектра наук о человеке (психологии, социологии, этнографии, антропологии, истории и т.д.), а также ряд успешных попыток влиять на языковую политику.

Идеология феминизма часто рассматривается как одна из составляющих постмодернистской философии. Отсюда ее повышенный интерес к феноменам языка. Приверженцы ФЛ, а также ведущие постмодернистские теоретики (Ж. Деррида, М. Фуко) обратили внимание на неравномерную представленность в языке лиц разного пола.

Язык фиксирует картину мира с мужской точки зрения, поэтому он не только антропоцентричен (ориентирован на человека), но и ан- дроцентричен (ориентирован на мужчину): язык создает картину мира от лица мужского субъекта, основанную на мужской точке зрения, мужской перспективе, где женское предстает главным образом в роли объекта, в роли Другого, Чужого или вообще игнорируется, в чем и состоит феминистский «упрек».

Лакофф выделяет следующие признаки андроцентризма:

1) отождествление понятий «человек» и «мужчина». Во многих языках Европы они обозначаются одним словом: man в английском, Нотте во французском, Мапп в немецком. В немецком языке есть и еще одно обозначение - Mensch, но и оно этимологически восходит к древневерхненемецкому mannisco - «мужской», «относящийся к мужчине». Слово der Mensch мужского рода, но иронически может употребляться по отношению к женщинам с артиклем среднего рода - das Mensch
2) имена существительные женского рода являются, как правило, производными от мужских, а не наоборот. Им часто свойственна негативная оценочность. Применение мужского обозначения к женщине допустимо и повышает ее статус. Напротив, номинация мужчины женским обозначением несет в себе негативную оценку;
3) существительные мужского рода могут употребляться неспеци- фицированно, т.е. для обозначения лиц любого пола. Действует механизм «включенности» в грамматический мужской род. Язык предпочитает мужские формы для обозначения лиц любого пола или группы лиц разного пола. Так, если имеются в виду учителя и учительницы, достаточно сказать «учителя». Таким образом, согласно данным ФЛ, в массе случаев женщины вообще игнорируются языком;
4) согласование на синтаксическом уровне происходит по форме грамматического рода соответствующей части речи, а не по реальному полу референта, например: нем. Wer hat hier seinen Lippenstift vergessen? (букв. - Кто забыл здесь его помаду?) - хотя речь идет о женщине;
5) фемининность и маскулинность разграничены резко - как полюса - и противопоставлены друг другу в качественном (положительная и отрицательная оценка) и количественном (доминирование мужского как общечеловеческого) отношении, что ведет к образованию гендерных асимметрий.

Гендерные асимметрии получили название языкового сексизма. Речь идет о патриархальных стереотипах, зафиксированных в языке и навязывающих его носителям определенную картину мира, в которой женщинам отводится второстепенная роль и приписываются в основном негативные качества. В рамках языкового сексизма как направления исследуется, какие образы женщин фиксируются в языке, в каких семантических полях представлены женщины и какие коннотации сопутствуют этому представлению. Анализируется также языковой механизм «включенности» в грамматический мужской род: язык предпочитает мужские формы, если имеются в виду лица обоего пола. На взгляд представителей этого направления, механизм «включенности» способствует игнорированию женщин в картине мира. Исследования языка и сексистских асимметрий в нем основываются на гипотезе Сепира-Уорфа: язык не только продукт общества, но и средство формирования его мышления, и ментальное средство. Это позволяет представителям ФЛ утверждать, что все языки, функционирующие в патриархальных и постпатриархальных культурах, суть мужские языки и строятся на основе мужской картины мира. Весьма интересны в этом аспекте также данные антропологов о существовании в некоторых примитивных культурах не только раздельных тезаурусов для общения между собой мужчин и женщин, но и особых грамматических и синтаксических форм языка, позволяющих установить в таких сообществах наличие самостоятельных «мужского» и «женского» вариантов языка. Исходя из вышеперечисленных фактов, ФЛ настаивает на переосмыслении и изменении языковых норм, ориентируясь на сознательное нормирование языка и языковую политику как цель своих исследований.

Именно с этим связано возникновение понятия «гендер» как концепта, призванного подчеркнуть социальный характер отношений между полами и исключить биодетерминизм, имплицитно присутствующий в понятии «секс», которое связывает социальное предназначение и ожидания в отношении поведения индивида с его биологическими свойствами.

В ходе исследований особенностей коммуникации в однополых и смешанных группах анализируются самые разные аспекты ведения аргументативных диалогов - телевизионные ток-шоу, диалоги врачей и пациентов, речевое общение в семье и т.д. В основе таких исследований лежит предположение о том, что на базе патриархальных стереотипов, зафиксированных в языке, развиваются разные стратегии речевого поведения мужчин и женщин. Оно дополняет теорию коммуникации данными, существенными для интерпретации высказываний, выражения в речевых актах власти и доминантности; по-новому формулирует условия соблюдения принципа кооперации; расширяет представления о коммуникативных неудачах за счет отнесения к ним прерывания говорящего, невозможности завершить высказывание, утраты контроля над тематикой дискурса, молчания и ряда других параметров. Все это можно считать ценным вкладом в анализ дискурса. Были установлены, например, некоторые отличительные черты женского речевого поведения:

женщины чаще прибегают к уменьшительным суффиксам;
для женщин более типичны косвенные речевые акты; в их речи

больше форм вежливости и смягчения, например утверждений в форме вопросов;

в речевом поведении женщин отсутствует доминантность, они лучше умеют слушать и сосредоточиться на проблемах собеседника;
в целом речевое поведение женщин характеризуется как более «гуманное».

Однако именно этот факт, на взгляд представителей ФЛ, имеет при общении в смешанных группах отрицательные последствия для женщин. Их предупредительное, неагрессивное и вежливое речевое поведение укрепляет сложившиеся в обществе пресуппозиции и ожидания того, что женщины слабее, неувереннее и вообще менее компетентны.

Таким образом, женская коммуникация по сравнению с мужской оказывается «дефицитной». Феминистская лингвистика подвергла сомнению гипотезу «дефицитности» женской коммуникативной интеракции, выдвинув на ее место гипотезу «дифференции». В этой связи критически были осмыслены выводы Лакофф (в указанной выше работе) о ситуации «двойной связанности», в которую попадают женщины при коммуникации в смешанных группах: типично женские тактики речевого поведения (уступчивость, кооперативность, более редкое по сравнению с мужчинами употребление перформативов, высказывание утверждений в форме вопросов и т.д.) не способствуют восприятию содержания сообщений, создавая впечатление неуверенности и некомпетентности. Если женщины пользуются мужскими тактиками, которые, по Лакофф, характеризуются наступательностью, меньшей кооперативностью, частым использованием директивных речевых актов, то они воспринимаются как неженственные и агрессивные, что, в интерпретации ФЛ, вызвано несоответствием такого коммуникативного поведения стереотипам распределения ролей в обществе. Были разработаны специальные тактики, помогающие женщинам.

Отечественные исследования гендерных аспектов коммуникации также привели к интересным научным результатам. Например, научная школа, сформировавшаяся на базе Московского государственного лингвистического университета, отрицает перманентное присутст- вие категории «гендер» в языке и речи (коммуникации). При изучении коммуникации, речевого поведения и других феноменов, связанных с говорением, данная школа признает гендер «плавающим» параметром, т.е. фактором, проявляющимся с неодинаковой интенсивностью, вплоть до полного его исчезновения в ряде коммуникативных ситуаций. Такая постановка вопроса является наиболее современной и соответствует данным, полученным в новейших исследованиях по социальной психологии и социологии. Современные теории социальной идентичности рассматривают гендер как «разыгрываемый» или конструируемый в ходе коммуникативного взаимодействия феномен. Существует варьирование индивидами выбора языкового регистра в зависимости от их социальных целей. Так, говорящий может акцентировать или «затушевать» некоторые параметры своей личности в целях солидаризации с собеседником или дистанцирования от него. Следовательно, коммуникативная ситуация может оказывать глубокое воздействие на дискурс, что подтверждает интерактивную природу конструирования идентичности. В любом случае, однако, рассмотрение гендерных аспектов языка и коммуникации вне культурного контекста нельзя считать научным. Особенности гендерного концепта в разных языках и культурах, их несовпадение, а также последствия этого несовпадения в межкультурной коммуникации также представляют большой интерес для ученых.

Интересные данные для исследования коммуникативных особенностей гендера можно найти в работе Б. Барон «Закрытое общество», где рассматриваются гендерно специфичные различия в профессиональной коммуникации в университетской среде.

Обосновывая неправомерность признания мужского и женского языка и несостоятельность концепции гендерлекта (самостоятельного существования на современном этапе развития общества «мужского» и «женского» вариантов языка), автор делает вывод о том, что изучение гендерных особенностей речевого общения должно проводиться с учетом контекста и ситуации общения. Постоянных и не зависящих от контекста признаков мужской и женской речи не существует. Взамен устаревшего противопоставления мужской язык - женский язык применяется понятие «гендерно предпочитаемые стилевые формы» для обозначения подтвержденного эмпирическими данными факта, что представители разных полов внутри определенного коммуникативного жанра чаще выбирают определенный тип речевых актов. Согласно результатам исследований коммуникации в неевропейских культурах, одни и те же типы речевых актов могут в силу культурной обусловленности быть допустимыми или вероятными для представителей того или иного народа.

Выявлены четыре типа коммуникативных жанров, в которых с наибольшей вероятностью проявляется значимость гендерного параметра: управление коммуникацией (предоставление слова, комментарий к высказываниям, длительность речевого отрезка и т.д.), конструирование статуса эксперта, шутливая коммуникация, несогласие/аргу- ментативные дискурсы.

1. Активность модератора имеет важное значение. В теледискуссиях женщинам реже предоставлялось слово, а модератор, сам экспертом не являвшийся, считал возможным критиковать или поучать их.
2. Вероятность конструирования более высокого статуса эксперта для мужчин выше, чем для женщин. Для мужчин установлена прямая зависимость конструирования статуса эксперта в коммуникативном общении и ожиданий, наличествовавших к началу коммуникации «по умолчанию»: высокий профессиональный или общественный статус ведет к высокому коммуникативному статусу. У женщин столь непосредственной зависимости не выявлено. Более того, женщины сами способствовали понижению коммуникативного статуса, что выражалось в излишней медлительности выдвижения аргументов, переадресации направленного им вопроса и незавершенности экспертного высказывания, а также в редких высказываниях поучающего характера.

По умолчанию высокий коммуникативный статус приписывался лишь тем женщинам, чье общественное положение было очень высоким.

3. При рассмотрении особенностей институционального фрейма «университет», типичных коммуникативных конвенций и ограничений было обращено внимание на отсутствие жесткой заданности коммуникативных норм и возможность их варьирования до определенной степени и отмечено, что наибольший интерес представляют высказывания, отклоняющиеся от заданной нормы.
4. Феномен несогласия. При анализе записей профессиональной коммуникации, прежде всего бесед на заседаниях и коллоквиумах, отмечалось многообразие жанров в границах фрейма «университет». Так, академическая коммуникация наиболее высокой степени публичности и официальности обнаружила значительно больше ограничений и регламентированности содержательного (заданность темы), временного (порядок предоставления слова, ограниченность продолжительности выступления, заданность последовательности коммуникантов) и личностного (исключение определенных групп лиц, речевая активность избранных и т.п.) характера, нежели менее структурированные коммуникативные ситуации.

Главная особенность выражения несогласия состоит в его завуали- рованности. Прямая и неприкрытая критика нетипична для общения в рассматриваемой среде. Так, слово nein в начале высказывания встречается крайне редко. Напротив, употребление слова ja представляет собой типичное начало критического выступления. Редко встречаются в начале речевых отрезков и реплики Das istfalsch («Это неверно»), Ich stimme ihnen uberhaupt nicht zu («Я совершенно с вами не согласен/не согласна»). Значительно чаше высказывание имеет довольнодлинный пролог и лишь затем формулируется критическое замечание. Причем до последнего момента критический настрой говорящего остается замаскированным и выражается в предложении помощи, переспросе, уточняющем вопросе и даже похвале. Интенсивность такого речевого поведения прямо связана со степенью официальности ситуации.

Анализируя особенности поведения ученых-мужчин и ученых- женшин в университетском общении на профессиональные темы, Барон рассматривает собственно гендерные аспекты коммуникации и устанавливает, что ученым-мужчинам более, чем ученым-женщинам, свойственны переход к монологическим высказываниям в прениях, ироническое несогласие, а при ответах на критику - ссылки на авторитеты и собственный профессиональный статус.

В высказываниях ученых-женщин амплитуда между начальным комплиментом и заключительной критикой оказалась в среднем меньше, чем у мужчин. У них также очень редко встречалась ирония при критике оппонента или при защите собственной точки зрения.

Были отмечены также тенденция докладчиц к неиронической самокритике и более быстрое, чем у мужчин, согласие с точкой зрения критикующего, более редкие ссылки на авторитеты, цитаты, поучения. Все это позволило автору сделать вывод о недостаточном стремлении женщин к достижению статуса эксперта.

На основании обобщения материалов исследований гендерных аспектов коммуникации можно выдвинуть гипотезу о развитии коммуникации в истории человечества от специфических языковых форм для различных полов к унификации коммуникативных средств на ан- дроцентрической основе. Такой вариант развития определяется движением общества от жесткого разделения труда по половому признаку и социализации преимущественно в моногендерных группах к унификации человеческой деятельности и социализации в стандартизованной образовательной среде, формируемой преимущественно мужской половиной человечества.

В. В. Мацута

ГЕНДЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВНУТРЕННЕЙ КОММУНИКАЦИИ ЛИЧНОСТИ

Опираясь на результаты исследования внутренней коммуникации, автор описывает ее содержательные, структурные и типологические особенности. Приводятся данные о гендерных характеристиках внутренней коммуникации. Рассматриваются некоторые гендерные и половые различия и сходства параметров определенной внутренней коммуникации. Подчеркивается социальная детерминация внутренней коммуникации.

Ключевые слова: внутренняя коммуникация; структура и содержание внутренней коммуникации; гендерные особенности.

Внутренняя коммуникация понимается как коммуникация, замкнутая на одном субъекте, выступающем одновременно и коммуникатором и реципиентом. Необходимость ее изучения обусловлена происходящей трансформацией внутреннего мира под влиянием социальных процессов. Перед человеком стоят задачи самоопределения и самореализации, для осуществления которых необходимо использовать и развивать внутренние коммуникативные ресурсы. Кроме того, личность имеет социальное происхождение , поэтому чем богаче структура жизнедеятельности человека, чем шире круг его социальных принадлежностей, тем более сложным и дифференцированным является содержание его внутреннего мира. В личности соединяются и могут конфликтовать различные социальные роли и «образы Я», что, в свою очередь, может приводить к возникновению личностных проблем. В этой связи исследование внутренней коммуникации как процесса, в котором осуществляются самоидентификация и самоопределение (в том числе и гендерные), представляется актуальным.

Теоретико-эмпирическое исследование внутренней коммуникации представляется важным и потому, что данный феномен относится к малоизученной области психологии. В большинстве работ внутренняя коммуникация как самостоятельный феномен не рассматривается, только упоминается, что такое явление существует, причем в связи с какими-либо другими феноменами (сознания, рефлексии, внутреннего диалога), но опять-таки без какого-либо описания природы и структуры внутренней коммуникации.

С целью изучения содержания, структуры и типологии внутренней коммуникации нами было проведено эмпирическое исследование, теоретической основой которого послужили концепция коммуникативного мира В.И. Кабрина , теории социального интеракционизма Дж.Г. Мида , Т. Шибутани , Г. Блумера , концепция экзистенциальной коммуникации К. Ясперса , личностно-ориентированный подход К.Р. Роджерса , теория самоактуализации А.Г. Маслоу .

Для изучения гендерных особенностей внутренней коммуникации мы опирались на теории социокультурного подхода к половым и гендерным различиям, предполагающего социальную детерминацию гендерных особенностей и различий между полами. Таким образом, на первом этапе исследования были изучены содержательные, структурные и типологические особенности внутренней коммуникации. На следующем этапе данные особенности изучались относительно гендерной и половой принадлежностей респондентов.

В исследовании приняло участие 325 человек: 171 женщина и 154 мужчины - представители соци-

альных профессий. Методиками исследования стали метод моделирования коммуникативного мира, методика личностного дифференциала, самоактуализационный тест, методика диагностики коммуникативно-характерологических особенностей личности, методика определения типа гендерной идентичности и проективный графический тест «Автопортрет». Материалами исследования послужили рефлексивные самоотчеты и спонтанные дневниковые записи респондентов.

Для количественного анализа данных применялись: контент-анализ, кластерный анализ по Евклидовой метрике и методу Уорда, корреляционный анализ по критерию Пирсона, дисперсионный анализ по критерию Фишера, а также анализ достоверности различий по t-критерию Стьюдента. Для качественного анализа использовался метод контент-анализа и метод интерпретации проективных тестов. Обработка и анализ материалов исследования производился с помощью компьютерной статистической программы «Statistical) 6.O. Данные статистических и качественных видов анализа согласуются между собой, поэтому результаты исследования приводятся комплексно.

Как показывают результаты теоретико-эмпирического анализа, внутренняя коммуникация является интериоризированной формой социальных отношений . Поэтому ее структура аналогична структуре межличностного общения. В состав коммуникативной ситуации внутренней коммуникации входят: субъект, темы, отражающие намерения и цели субъекта, партнеры, формы, средства и функции . В целом структура внутренней коммуникации была определена на основе данных контент-анализа.

Субъект общения является генератором коммуникативной ситуации. Содержанием внутренней коммуникации являются темы, выражающие главные ценности и смыслы субъекта, его интересы и проблемы в различных сферах жизнедеятельности. В тематическом содержании внутренней коммуникации выражаются намерения и цели субъекта.

Внутренняя коммуникация инициируется, когда у человека возникает определенная потребность. По-требностно-мотивационная сторона внутренней коммуникации отражается в намерении. Оно определяет, что, зачем и почему человек хочет сообщить самому себе, хотя сам он может этого не осознавать. Человек, вступая во внутреннюю коммуникацию, как правило, не ставит перед собой конкретной цели и достижения результата, в отличие от внешнего, межличностного общения, где он намечает программу действий и предполагает получить определенный результат. Однако в некоторых ситуациях внутренняя коммуникация человеком осознается. Например, когда необходимо решить

конкретную проблему, снять напряжение. В этом смысле по намерению можно судить о потребностях, мотивах и функциях внутреннего общения. Например, из потребности в оказании самоподдержки в трудных ситуациях следует такая функция внутренней коммуникации, как терапевтическая. Поскольку функции внутренней коммуникации зависят от потребностей субъекта, она может решать самые разнообразные задачи.

Основные намерения можно разделить на четыре группы. Первую группу составляют компенсация, самоизоляция, избегание и эмотивно-экспрессивное намерение. Во вторую группу входят социальное восприятие, социальная дифференциация, устранение когнитивного диссонанса и аутопсихотерапия. Третью группу намерений составляют коммуникативная антиципация, социальная рефлексия, нравственная регуляция, гносеологическое и интеллектуально-аналитическое намерения. В четвертую группу входят самоанализ, самоопределение, личностный рост, понимание, становление мировоззрения, творческое, душевнодуховное и экзистенциальное намерения.

Намерения разделены на группы, поскольку каждой группе соответствуют определенные виды и типы внутренней коммуникации. Видами внутренней коммуникации являются: побудительная, информативная, конструктивная и эмоциональная. К типам внутренней коммуникации относятся: импульсивная, нормативная, ролевая и духовная. Компенсация, самоизоляция, избегание и эмотивно-экспрессивное намерение относятся к побудительной и импульсивной внутренней коммуникации. Социальное восприятие, социальная дифференциация, устранение когнитивного диссонанса и аутопсихотерапия - к информативной и нормативной. Коммуникативная антиципация, социальная рефлексия, нравственная регуляция, гносеологическое и интеллектуально-аналитическое намерения относятся к конструктивной и ролевой внутренней коммуникации. Самоанализ, самоопределение, личностный рост, понимание, становление мировоззрения, творческое, душевнодуховное и экзистенциальное намерения - к эмоциональной и духовной.

Побудительная внутренняя коммуникация заключается в самопобуждении, самовоздействии. Информативная предполагает самоинформирование, выражение идей без создания определенной программы действий. Конструктивная заключается в решении каких-либо проблем и задач, построении планов и программ. Эмоциональная предполагает выражение каких-либо чувств по любому поводу и стремление человека понять собственные эмоциональные переживания. Причем виды внутренней коммуникации могут являться и фазами этого процесса. Тогда ее началом может быть побуждение, разворачивающееся далее в более рефлексивную внутреннюю коммуникацию.

Импульсивная внутренняя коммуникация - неконтролируемая передача или обмен стремлениями, планами, мыслями и чувствами. Нормативная заключается в стремлении человека и «внутри» вести себя в соответствии с общепринятыми нормами и правилами. Ролевая говорит о стремлении человека действовать в соответствии с собственной социальной ролью, ее правами, обязанностями и ожиданиями. Существует и ду-

ховная внутренняя коммуникация, в которой человек старается поддерживать и развивать духовные ценности. Типы внутренней коммуникации могут являться ее уровнями. Тогда она разворачивается как переход с импульсивного на более развитый духовный уровень.

Важным параметром внутренней коммуникации является партнер по общению. Партнерам коммуникации отводится значимая роль в любой коммуникативной модели. Партнер - человек, вовлекающийся в смысловое пространство другого субъекта. Партнерами могут быть образы реальных людей (наиболее значимых для субъекта) и вымышленные собеседники. Следуя традиции интеракционизма, необходимо отметить, что внутренняя коммуникация осуществляется в сознании человека как процесс общения и взаимодействия «элементов» его «Я», итогом которого становится формирование интегрированной личности . Вымышленные собеседники, являясь «элементами» личности субъекта, выражают свойственные ему представления и смыслы. Внутренняя коммуникация возможна, поскольку партнеры обладают разными смыслами - психологически они не тождественны. Именно различие смыслов может приводить к возникновению внутри-личностных конфликтов. Результатом внутренней коммуникации может стать либо полное различение смысловых позиций и как следствие - «конфликт» собеседников, либо появление результирующего смысла. Таким образом, конструктивным исходом внутренней коммуникации может служить изменение самой личности .

Наличие определенного партнера указывает на форму внутренней коммуникации. Например, образ реального человека или вымышленный собеседник указывают на диалогическую форму. Возможен и полилог, подразумевающий взаимодействие большего количества собеседников. Диалог и полилог имеют наибольшее значение для развития личности, поскольку их итогом часто является появление нового смысла.

Поскольку внутренняя коммуникация является результатом перехода межличностной коммуникации в интраличностный план, она играет важную роль в формировании внутреннего мира. Личность можно рассматривать как субъекта «внешнего» межличностного коммуникативного мира и «внутреннего» духовного коммуникативного мира, в котором она поддерживает и развивает коммуникативные и ментальные структуры своего «Я» .

Поскольку внутренняя коммуникация включает и психологические и физиологические процессы, ее субъекты используют и вербальные (речь) и невербальные (мимика, жесты) средства общения. Как показывают результаты эмпирического исследования, наиболее ярко внутренняя коммуникация проявляется в мимике, особенно у женщин и респондентов фемининного типа (М&т = 0,40 и Мта8С = 0,01, р = 0,03; Мг = 2,69 и Мт = 0,75, Ма = 1,64, р = 0,03).

На основании анализа и интерпретации результатов исследования гендерных особенностей внутренней коммуникации можно заключить, что внутренняя коммуникация женщин и мужчин, респондентов разных типов гендерной идентичности различается по некоторым особенностям.

Результаты дисперсионного анализа показывают, что принадлежность к определенному полу и гендеру влияет на следующие параметры внутренней коммуникации: удовлетворенность собой как партнером, стремление к саморазвитию, избирательность, коммуникабельность и самораскрытие, склонность к различным переживаниям, определенные коммуникативные намерения, открытость или закрытость тем, диалог с образом реального другого, внешнее выражение в мимике.

Удовлетворенность собой как партнером, открытость тем, моделирование, «работа над ошибками», выражение в мимике, склонность к различным переживаниям наиболее выражены у женщин (4,18, 0,75, 0,40, 4,95, 0,09, 4,52) и респондентов фемининного типа (4,22, 2,37, 2,35, 4,52, 0,1, 4,32). Закрытость тем, диалог с образом реального другого наиболее выражены у мужчин (1,00, 0,04) и респондентов маскулинного типа (1,80, 0,04). Коммуникабельность наиболее выражена у женщин (1,99), респондентов фемининного (2,95) и андрогинного типов (1,94).

Женщин и респондентов фемининного типа отличает открытость внутреннего общения в темах (М{-ет = = 5,80 и Мта8С = 4,20, р = 0,00; Мг = 0,54 и Мт = 0,04, р = = 0,04 и Ма = 0,29, р = 0,00). Они склонны к различным переживаниям в ходе коммуникации (М&т = 5,69 и Мта8С = 1,25, р = 0,00; Мг = 6,38 и Мт = 6,06, Ма = 5,31, р = 0,02). Они «работают над собой», стремясь к саморазвитию. Запрос на внутреннюю коммуникацию положительно коррелирует с самоанализом и саморазвитием (г = 0,31 и г = 0,28). Поэтому удовлетворенность собой как партнером по общению наиболее выражена (М&т = 4,24 и Мта8С = 2,34, р = 0,00; Мг = 3,95 и Мт = 2,87, р = 0,00 и Ма= 5,43, р = 0,01). Внутренний диалог связан с развитием (г = 0,31 - у женщин, г = 0,27 -у респондентов фемининного типа), а развитие связано с удовлетворенностью собой (г = 0,32 - у женщин, г = 0,35 -у респондентов фемининного типа).

В основном гендерные особенности внутренней коммуникации касаются характеристик, связанных с межличностным общением. В частности, поскольку женщины и респонденты фемининного типа больше ориентированы на других людей , содержанием внутренней коммуникации, в первую очередь, являются темы и проблемы, связанные с межличностным общением. Они используют внутреннюю коммуникацию для реализации социального восприятия и дифференциации, коммуникативной антиципации и социальной рефлексии. Запрос на внутреннюю коммуникацию положительно коррелирует с планированием (г = 0,36), моделированием (г = 0,32), социальным сравнением (г = 0,28).

Женщины и респонденты фемининного типа используют внутреннюю коммуникацию как уход от негативного общения для анализа его проблем и аутотерапии. Запрос на внутреннюю коммуникацию связан с уходом от контактов (г = 0,37), конфликтами (г = 0,24), анализом (г = 0,25) и поддержкой (г = 0,31). Для женщин и респондентов фемининного типа характерна диалогическая форма внутренней коммуникации. При этом они чаще обращаются к вымышленным собеседникам.

Они более чувствительны к совести (М{-ет = 0,09 и Мта8С = 0,04, р = 0,00; Мг = 0,04 и Мт = 0,01, Ма = 0,01, р = 0,00), поэтому в ходе внутренней коммуникации

происходит формирование и развитие ценностных ориентаций и личностных характеристик. Внутренний диалог связан с совестью, внутренним голосом (г = 0,35, г = 0,27). Совесть положительно коррелирует с развитием (г = 0,31). Внутренняя коммуникация необходима для нравственной регуляции (г = 0,31).

Несмотря на то что женщины и респонденты фемининного типа испытывают негативные переживания при рассогласовании «реального Я» и «идеального Я», они не отказываются от внутренней коммуникации, а наоборот, стремятся использовать свои характеристики как ресурс развития. Негативные переживания в темах и партнерах положительно коррелируют с развитием (г = 0,24 и г = 0,21).

Коммуникативные намерения, свойственные мужчинам и респондентам маскулинного типа, говорят о большей ориентации на себя. Они не склонны «говорить» с собой о значимых проблемах и интересах (Мта8С = 2,34 и М&т = 0,58, р = 0,01; Мт = 2,25 и Мг = 1,63, р = 0,01 и Ма = 1,62, р = 0,00). Это подтверждает существующие в обществе представления о меньшей открытости и большей сдержанности мужчин . Они избегают внутренней коммуникации (Мта8С = 2,32 и М&т = 1,56, р = 0,00; Мт = 4,08 и Мг = 1,89, р = 0,00 и Ма = 2,72, р = 0,04). Особенно если она заставляет обратить внимание на внутренние проблемы. Проблемы связаны с негативными переживаниями и стрессом (г = 0,34; г = 0,31).

Для сохранения высокой самооценки они используют устранение когнитивного диссонанса. Запрос на внутреннюю коммуникацию положительно коррелирует с когнитивным диссонансом (г = 0,27). Это дает защиту от обид и неудач, позволяет ощущать свои потенциальные возможности, не зависящие от мнения других . Однако это может приводить к проблемам во взаимоотношениях, как и закрытость в общении (Мта8С = 2,34 и М&т = 0,58, р = 0,01; Мт = 5,88 и Мг = 5,38, р = 0,04 и Ма = 4,77, р = 0,00), а также ориентация на свои интересы (Мта8С = 4,11 и М^т = 3,98, р = 0,00; Мт = 2,69 и Мг = 0,75, Ма = 2,09, р = 0,00).

Кроме того, мужчины могут считать самораскрытие и обнаружение личностных проблем проявлением слабости (самораскрытие и проблемы связаны со слабостью: г = 0,25 и г = 0,24). Это противоречит представлениям о традиционно присущей им силе и превосходстве . Вероятно, потому, что мужчины боятся одиночества, внутренняя коммуникация реализуется как диалог с образом реального другого.

Поскольку мужчины и представители маскулинного типа подвергаются регламентации со стороны общества по поводу демонстрации эмоций, внутренняя коммуникация дает возможность выразить эмоции (Мта8С = 0,88 и М&т = 0,15, р = 0,00; Мт = 3,08 и Мг = 0,69, р = 0,02 и Ма = 1,64, р = 0,03), снять эмоциональное напряжение (Мта8С = 2,12 и М(-ет = 0,51, р = 0,00; Мт = 2,00 и Мг = 1,50, р = 0,04 и Ма = 1,38, р = 0,00). С другой стороны, учит навыкам саморегуляции (Мта8С = 2,57 и М&т = 1,71, р = 0,00; Мт = 2,00 и Мг = 0,85, р = 0,00 и Ма = 0,45, р = 0,01) и самоконтроля (Мта8С = 5,39 и М&т = 4,96, р = 0,01; Мт = 6,00 и Мг = 4,85, р = 0,00 и Ма = 5,45, р = 0,01). Запрос на внутреннюю коммуникацию связан с самовыражением

(г = 0,15), снятием напряжения (г = 0,23), саморегуляцией (г = 0,31) и самоконтролем (г = 0,34).

Подводя итоги анализа результатов исследования, важно отметить, что выявленные гендерные различия и сходства преимущественно касаются содержательных и функциональных приоритетов внутренней коммуникации.

Кроме того, в проведенном нами исследовании было выявлено совпадение влияния гендера на характеристики внутренней коммуникации с влиянием половой принадлежности. Обнаруживается подтверждение теорий социокультурного подхода к гендерным и половым различиям. Вероятно, гендерные особенности внутренней коммуникации, как и гендерная идентичность, формируются в результате усвоения существующих в обществе представлений о женских и мужских ролях. Особенности андрогинного типа заключаются в том, что для женщин этого типа характерны выраженные показатели по основным фемининным чертам и некоторым маскулинным. Для андрогинных мужчин характерны выраженные показатели по основным маскулинным чертам и некоторым фемининным. Это может

служить подтверждением концепций, рассматривающих обладание преимущественно маскулинными чертами у мужчин и фемининными - у женщин непременным условием психологической адаптации личности .

Таким образом, на основании вышесказанного можно заключить, что внутренняя коммуникация во многом социально детерминирована.

В заключение необходимо отметить, что женщины и мужчины, респонденты различных типов гендерной идентичности обладают сходством по так называемым «экзистенциальным» характеристикам внутренней коммуникации. Вероятно, самоанализ и самоопределение, личностный рост, понимание, духовное развитие, поиск смысла и «подлинного Я» могут пониматься как базовые характеристики внутренней коммуникации . Данные характеристики позволяют считать ее основным внутриличностным процессом, определяющим, изменяющим, развивающим и поддерживающим человека на протяжении жизненного пути и оказывающим существенное влияние на межличностное общение.

ЛИТЕРАТУРА

1. Mead G.H. Mind, seef, society: From the Standpoint of a Social Behaviorist. Chicago: University of Chicago Press, 1967. Р. 440.

2. Шибутани Т. Социальная психология. Ростов н/Д: Феникс, 1998. 544 с.

3. BlumerH. Symbolic Interactionism. Perspective and Method. University of California Press, 1986. Р. 208.

4. Кабрин В.И. Ментальная структура и динамика коммуникативного мира личности: методология, методы, эмпирические исследования.

Томск: УПТ ТГУ, 2002.

5. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994. 527 с.

6. Роджерс К.Р. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М.: Прогресс, 1994. 480 с.

7. Маслоу А.Г. Мотивация и личность. Киев, 2004.

8. Бем С.Л. Линзы гендера: Трансформация взглядов на проблему неравенства полов. М.: РОССПЭН, 2004. 336 с.

9. The psychology of gender / Ed. by A.H. Eagly, A. Beall, R.S. Sternberg. 2nd ed. N.Y.: Guilford Press, 2004.

10. Cross S.E., Madson L. Models of the self: self-construals and gender // Psychological bulletin. 1997. Vol. 122, № 1. P. 5-37.

11. Бендас Т.В. Гендерная психология: Учеб. пособие. СПб.: Питер, 2006. 431 с.

12. КлецинаИ.С. Гендерная социализация. СПб., 1998. 120 с.

13. Кабрин В.И. Коммуникативный мир и транскоммуникативный потенциал жизни личности: теория, методы, исследования. М.: Смысл, 2005. 248 с.

14. Еникополов С.Н., Дворянчиков Н.В. Концепции и перспективы исследования пола в клинической психологии // Психологический журнал. 2001. Т. 22, № 3. С. 100-115.

Гендерные аспекты общения связаны с полом человека. На поведение мужчин и женщин влияют психофозиологические особенности и гендерные стереотипы – типичные (повторяющиеся) программы сознания мужчин и женщин, отражающие их представления о своей роли в обществе. Благодаря гендерным стереотипам гендерные роли передаются от поколения к поколению.

Оппозиция «мужское – женское» фундаментальная в человеческой культуре. В древних представлениях Слово, Дух, Небо – отец всего сущего, а материя, Земля – мать. В китайской культуре им соответствуют понятия ИНЬ и ЯНЬ. Результат их слияния – Вселенная.

В представлении язычников женщина, наоборот, приравнивалась к Бездне, первоисточнику всего живого в мироздании. В современном польском слове женщина (kobieta ) корень совпадает с корнем древнерусского слова кобъ – «судьба».

С другой стороны, женщина – символ нижнего мира, греховности, зла, земного, тленного.

Интересно, что в предельно сложных условиях труда и выживания архаических обществ историки не фиксируют гендерных отличий. Вместе с социальным прогрессом, давшим разделение труда (мужчины пасли скот, а женщины следили за домом), появилось гендерное неравенство: мужская деятельность покорила природу и женщин.

В древние времена существовали гендерные стереотипы матриархата, когда женщина играла главную роль в обществе. Некоторые исследователи пытаются реконструировать их с помощью изучения языка. Так, кемеровский учёный Марина Владимировна Пименова (Россия) находит множество следов матриархата в русском языке. Об этом нам говорят не только образы снежной бабы, Бабы-Яги, царевны Лягушки, Василисы Премудрой. Марьи Моревны, Варвары-Красы – длинной косы, матери Крошечки-Хаврошечки и т.д., но и этимология многих слов. Например, наличие корня -жен- в словах жениться и жених , говорит нам о главенстве женщины в процессе создания семьи. В русских сказках девицы-красавицы сами выбирали себе мужа. Девушка объявляла «кастинг», на который являлись все желающие поучаствовать в этом действе. При этом именно за ней давалось полцарства впридачу. Значит, государственная власть и имущество наследовались по женской линии.

О реликтах матриархата свидетельствуют и слова, описывающие женскую любовь: расставить сети, попасться в чьи-то силки, заарканить . Значит, женщина эпохи матриархата добывала мелкую дичь, птицу и рыбу. Следовательно, буквальное прочтение слова жениться показывает главенствующую роль женщины в процессе создания семьи: «женить на себе».

Женщины эпохи матриархата были ведуньями, могли знать будущее, прошлое и настоящее. В русских сказках книга является атрибутом женщин: Василиса Премудрая смотрит в книгу, чтобы узнать, как выполнить задание, данное царём её мужу. Эти книги были деревянными, гладкая кора бука использовалась для письма. Отсюда, по предположению учёных, произошло слово буква.

О доминирующей гендерной роли женщин говорит и тот факт, что названия орудий труда женщины-хозяйки относятся к словам грамматического женского рода (кастрюля, печь, плита, чашка, кружка, ложка, вилка, поварёшка, миска, тарелка, плошка, ваза ) и имеют признаки, присущие всему женскому: округлость, вместимость, связь с водой и огнём.

Абстрактные имена, называющие конец жизни, временные периоды, также относятся к словам женского рода: жизнь, смерть, доля, юность, молодость, зрелость, старость, судьба.

Наконец, в русском языке существуют эквиваленты женского рода для наименований лиц, управляющих миром, страной, домом: хозяйка, правительница, царица, княгиня, властительница, императрица.

Что касается снежной бабы, то этот реликт, сохранившийся только в детских забавах, несёт важнейшую информацию о модели мира русских в древности. Нижний шар снежной бабы символизирует мир духов, предков (навь), средний шар символизирует мир живых, мир людей (явь), верхний шар – мир богов, управляющий двумя другими (правь). Глаза-угли – символ Небесного огня, длинный красный нос-морковка (атрибут аиста) – также символ Неба, ведь именно аист, по поверьям, приносит детей. Руки-веточки – отражение мира растительности, а метла в руке – это Мировое дерево. Важно, что именно снежная баба, носитель женского начала, является символом представлений о мире в русском сознании.

В современной психологической и эзотерической литературе можно найти представление о двух видах таких стереотипов: патриархальном и современном. К патриархальному стереотипу близок стереотип, отражённый в различных духовных источниках (христианских, ведических и т.д.). Согласно патриархальному стереотипу , мужчина выступает в обществе в роли покровителя, защитника, добытчика, активно действующей личности. Женщина, наоборот, пассивна в социуме, но создаёт атмосферу любви в семье, занимается хозяйством и воспитанием детей, а это, в свою очередь, помогает мужчине «расти» в социальной жизни. При выборе мужа или жены, согласно патриархальному стереотипу, следует опираться не на сексуальную привлекательность, а на наличие общих тем, теплоту взаимоотношений и желание общаться. В ведической традиции предлагается также, чтобы мужчина и женщина были похожи внешне друг на друга и мужчина был старше женщины на 5-9 лет. Однако делается оговорка: если в центре семейных отношений есть вера в Бога, то все остальные критерии необязательны.

Современный стереотип противоположен патриархальному и совпадает с феминизмом. Он формировался, начиная с ХІХ века. Родоночальницей современного феминизма считается французская писательница-философ Симона де Бовуар (ей принадлежит книга «Второй пол»). В ХІХ в. женщина пытается установить социальное и политическое равенство с мужчинами. Право избираться в парламент прежде всего получили женщины получили в Дании (1915 г.) и России (1917 г.), а затем в Германии (1919 г.) и Франции (1944 г.). В начале ХХ в. фемининность представлена двумя полюсами: ролью допропорядочной женщины и ролью проститутки. В ХХІ в. роли изменились: появились роль домохозяйки и роль женщины, делающей карьеру. В современных постсоветских государствах женщина совмещает семейную и производственную роли, однако исключается из процесса принятия решений. Женщина во многом взяла сегодня на себя роль мужчины. Она одевается как мужчина, много и тяжело работает, делает карьеру.

Современный российский психолог Анатолий Некрасов, философ, член Союза писателей, ведущий специалист в области семейных и межличностных отношений, автор 18 книг по психологии личности, взаимоотношений мужчины и женщины, в книге «Материнская любовь» утверждает, что в СССР и на постсоветском пространстве из-за постоянных революций, войн и восстановления после них всю основную работу в обществе брала на себя женщина. Мужчины же или сидели в тюрьмах за свободомыслие, или погибали на войне, а если оставались живы, то были надломлены. В результате, современный феминистический стереотип у женщин постсоветского пространства был сильно подкреплён. Пренебрежение мужчиной и чрезмерная сосредоточенность на детях стали для них серьёзной психологической проблемой.

Американский психолог Джуди Курьянски указывает на новый критерий выбора своей «второй половинки» в мире, где господствует современный феминистический стереотип. Роли мужчины и женщины могут быть любыми, возможны любые несоответствия: во внешности, образовании, привычках, заработке и т.д. Важно другое – насколько партнёры готовы к изменениям ради друг друга. В книге «Как найти мужчину своей мечты» Курьянски методично приучает женщин менять свои «запрограммированные» требования к партнёру: например, красивый на человек приятной внешности , богатый на способный найти деньги, когда они нужны и т.д.

В данной теме мы также должны рассмотреть психологические, коммуникативные и лингвистические особенности мужчин и женщин.

В представлении язычников всё было иначе: именно женщина приравнивалась к Бездне, первоисточнику всего живого в мироздании. В современном польском слове женщина (kobieta ) корень совпадает с корнем древнерусского слова кобъ – «судьба». С другой стороны, женщина – символ нижнего мира, греховности, зла, земного, тленного.

В древние времена существовали гендерные стереотипы матриархата, когда женщина играла главную роль в обществе. Некоторые исследователи пытаются реконструировать их с помощью изучения языка. Так, кемеровский учёный Марина Владимировна Пименова (Россия) находит множество следов матриархата в русском языке. Об этом нам говорят не только образы снежной бабы, Бабы-Яги, царевны Лягушки, Василисы Премудрой. Марьи Моревны, Варвары-Красы – длинной косы, матери Крошечки-Хаврошечки и т.д., но и этимология многих слов. Например, наличие корня -жен- в словах жениться и жених , говорит нам о главенстве женщины в процессе создания семьи. Буквальное прочтение слова жениться показывает главенствующую роль женщины в процессе создания семьи.

В русских сказках девицы-красавицы сами выбирали себе мужа. Девушка объявляла «кастинг», на который являлись все желающие поучаствовать в этом действе. При этом именно за ней давалось полцарства в придачу. Значит, государственная власть и имущество наследовались по женской линии.

В современной психологической и эзотерической литературе можно найти представление о двух видах гендерных стереотипов: патриархальном и современном. К патриархальному стереотипу близок стереотип, отражённый в различных духовных источниках (христианских, ведических и т.д.). Согласно патриархальному стереотипу , мужчина выступает в обществе в роли покровителя, защитника, добытчика, активно действующей личности. Женщина, наоборот, пассивна в социуме, но создаёт атмосферу любви в семье, занимается хозяйством и воспитанием детей, а это, в свою очередь, помогает мужчине «расти» в социальной жизни. При выборе мужа или жены, согласно патриархальному стереотипу, следует опираться не на сексуальную привлекательность, а на наличие общих тем, теплоту взаимоотношений и желание общаться. В ведической традиции предлагается также, чтобы мужчина и женщина были похожи внешне друг на друга и мужчина был старше женщины на 5-9 лет. Однако делается оговорка: если в центре семейных отношений есть вера в Бога, то все остальные критерии необязательны.

Современный стереотип противоположен патриархальному и совпадает с феминистическим. Он формировался, начиная с ХІХ века. Родоночальницей современного феминизма считается французская писательница-философ Симона де Бовуар (ей принадлежит книга «Второй пол»). В ХІХ в. женщина пытается установить социальное и политическое равенство с мужчинами. Право избираться в парламент прежде всего женщины получили в Дании (1915 г.) и России (1917 г.), а затем в Германии (1919 г.) и Франции (1944 г.). В начале ХХ в. фемининность представлена двумя полюсами: ролью допропорядочной женщины и ролью проститутки. В ХХІ в. роли изменились: появились роль домохозяйки и роль женщины, делающей карьеру. В современных постсоветских государствах женщина совмещает семейную и производственную роли, однако исключается из процесса принятия решений. Женщина во многом взяла сегодня на себя роль мужчины. Она одевается как мужчина, много и тяжело работает, делает карьеру.

Современный российский психолог Анатолий Некрасов, специалист в области семейных и межличностных отношений, автор 18 книг по психологии взаимоотношений мужчины и женщины, в книге «Материнская любовь» утверждает, что в СССР и на постсоветском пространстве из-за постоянных революций, войн и восстановления после них всю основную работу в обществе брала на себя женщина. Мужчины же или сидели в тюрьмах за свободомыслие, или погибали на войне, а если оставались живы, то были надломлены. В результате, современный феминистический стереотип у женщин постсоветского пространства был сильно подкреплён. Пренебрежение мужчиной и чрезмерная сосредоточенность на детях стали для них серьёзной психологической проблемой.

Американский психолог Джуди Курьянски указывает на новый критерий выбора своей «второй половинки» в мире, где господствует современный феминистический стереотип. Роли мужчины и женщины могут быть любыми, возможны любые несоответствия: во внешности, образовании, привычках, заработке, возрасте и т.д. Важно другое – насколько партнёры готовы к изменениям ради друг друга. В книге «Как найти мужчину своей мечты» Курьянски методично приучает женщин менять свои «запрограммированные» требования к партнёру: например, красивый на человек приятной внешности , богатый на способный найти деньги, когда они нужны и т.д.

Разнообразие языковых форм, употребляемых в состоянии конфликта, можно свести к трем типам речевых стратегий: инвективному, куртуазному, рационально-эвристическому. В качестве единого принципа типологии здесь используется особенность аффективного поведения, который использует языковая личность для снятия фрустрации. Охарактеризуем каждый.

1. Инвективная стратегия конфликтного поведения демонстрирует пониженную знаковость: коммуникативные Проявления здесь выступают отражением эмоционально-биологических реакций и выливаются в аффективную разрядку в форме брани, ругани (инвективы).

2. Куртуазная стратегия , наоборот, отличается повышенной семиотичностью речевого поведения, Обусловленного тяготением говорящего к этикетным формам социального взаимодействия. В качестве крайней формы аффекта в этом случае предпочтение отдается плачу.

3. Рационально-эвристическая стратегия речевого поведения в ситуации конфликта опирается на рассудочность, здравомыслие. Этот тип разрядки тяготеет к смеху, как аффективной реакции. Негативные эмоции в этом случае выражаются косвенным, непрямым образом.

Еще раз подчеркнем, что коммуникативный конфликт несет в себе реализацию эмоциональной разрядки, снятия напряжения. Эффект такого «выпускания паров» сходен с тем, что древние греки" называли термином катарсис – психологическое очищение, приносящее облегчение. Разные языковые личности стремятся к различному вербальному катарсису. Так инвективная языковая личность разряжается при помощи прямой вербальной агрессии, куртуазная демонстрирует эмоцию обиды, рационально-эвристическая использует смеховой катарсис, представленный в виде иронии. Для иллюстрации возьмем типичную конфликтную ситуацию семейного общения: муж безуспешно ищет утром свои носки, что вызывает крайнее раздражение жены.

Муж: - Ты случайно не знаешь, где мои носки?

(Инвективный тип ) Жена: - Иди ты к черту со своими носками! Я тебе не домработница! Идиот!

(Куртуазный тип ) Жена: - Если тебе, конечно, не трудно, будь так добр: клади свои носки на место!

(Рационально-эвристический тип ) Жена: - Это, конечно, враги сперли. ЦРУ похитило. Изучают как оружие массового уничтожения .

Все три типа ответов даются с позиции берновского Родителя. Речевая стратегия выбирается говорящим бессознательно. Конфликтное поведение как лакмусовая бумажка проявляет своеобразие языковой личности. Отмеченные черты поведения в ситуации эмоционального стресса обнаруживают себя и других сферах речевого существования человека: в деловой, педагогической и др. Достаточно вспомнить школьных учителей, с которыми каждый из нас имел дело в своем детстве. В состоянии стресса одни из них принимали позу обиженных, другие - предпочитали переходить на крик, третьи же разряжались при помощи иронических насмешек.

Бытовой конфликт, как правило, возникает в результате недовольства одного из участников социального взаимодействия поведением другого. В некоторых случаях такое недовольство становится следствием коммуникативного недоразумения, в основе которого лежит, разница э речевых стратегиях участников общения. Приведем несколько примеров из записей живой разговорной речи.

1. Муж (что-то раздраженно ищет). - Черт возьми! Куда в этом доме все девается! Жена:-Не смей/ со мной разговаривать в таком хамском тоне!

2. Жена («ходя в квартиру). - Я сейчас ехала/ в какой-то душегубке! Это кошмар/ что в транспорте творится!

Муж (иронически) - Ужас! Всемирная катастрофа! Жена. - Я не понимаю/ чему ты радуешься// Твоей жене чуть руку не сломали/ а ты все ерничаешь!

3. Жена. Ой/ что-то я сегодня себя так плохо чувствую//...

Муж (иронически). - Бедняга// Ложись и сделай бай-бай//

Жена. - Скотина! Это ты целыми днями дрыхнешь/ а я на всю семью вкалываю !

Все три диалога демонстрируют конфликт на основе различия в типах языковых личностей. В первой ситуации муж принадлежит к инвективному типу, жена - к куртуазному; во второй -куртуазная жена выражает недовольство рационально-эвристическим стилем общения мужа; в третьем примере конфликт намечается вследствие несоответствия: жена - инвективный тип, муж-рационально-эвристический.

Наблюдения за разными языковыми личностями позволяет говорить о разной степени их конфликтности. Среди своих знакомых мы можем выделить и людей, для которых конфликт - естественная форма межличностной коммуникации, и собеседников, общение с которыми никогда не переходит в конфронтацию. Способность к кооперации в межличностном взаимодействии можно считать одним из критериев для выделения уровней коммуникативной компетенции языковых личностей. В качестве единого основания здесь выступает тип доминирующей установки по отношению к другому участнику общения. На этой основе мы выделяем три уровня коммуникативной компетенции: конфликтный, центрированный и кооперативный . Каждая из намеченных разновидностей включает в себя по два подтипа.

Прежде чем мы приступим к подробному рассмотрению каждого из типов, укажем на то, что речевое поведение языковых личностей в рамках того или иного уровня коммуникативной компетенции может отличаться. Разница в языковых формах выражения коммуникативного намерения определяется особенностями индивидуального стиля участников коммуникации.

Наблюдения показали, что разные уровни коммуникативной компетенции, выделяемые на основе гармонизации / дисгармонизации общения, дают разные возможности для разграничения языковых форм построения речевого взаимодействия (интеракции). Перейдем к детальному описанию каждой Из выделяемых разновидностей дискурса.

Конфликтный тип демонстрирует установку против партнера по коммуникации. Она отражает стремление одного из участников общения самоутвердиться за счет собеседника. Указанный тип представлен двумя разновидностями: конфликтно-агрессивным и конфликтно-манипуляторским.

Конфликтно-агрессивный подтип характеризуется тем, что один из участников (или оба) демонстрируют коммуникативному партнеру отрицательно заряженное эмоциональное отношение {агрессию), которая вызвана стремлением видеть в его поведении враждебность. Одна из особенностей речи такого типа - наличие в ней так называемых конфликтогенов , провоцирующих собеседника к столкновению. Агрессор - ущербная в социально-психологическом отношении личность. Для того, чтобы добиться ощущения социальной полноценности, коммуникант такого рода должен доставить собеседнику моральный дискомфорт («ска-

зать гадость» ). Крайней формой вербальной агрессии становится коммуникативный садизм, когда партнер по общению становится объектом словесного издевательства.

В зависимости от индивидуальных особенностей речевого, портрета участников общения агрессия может проявляться в разных формах. Наблюдения показывают, что инвективная, куртуазная и рационально-эвристическая речевая агрессия по языковым способам реализации различаются довольно отчетливо. Наиболее явно конфликтность подобного типа выражается в том случае, когда сталкиваются две инвективные языковые личности. В качестве примера приведем короткий диалог в общественном транспорте.

(Полная женщина преклонных лет, проталкиваясь к выходу) -Да ты дашь мне/выйти что ли/дура!

(Женщина лет сорока) - Че ты разоралась/лошадь старая!

Однако не всегда агрессия может обретать форму прямого оскорбления. Гораздо чаще она имеет вид неявно выраженного отношения, намека. В обыденном общении это проявляется в субжанре, который мы назвали термином «колкость». Подобную разновидность куртуазной агрессии хорошо иллюстрирует анекдот.

Разговаривают две пожилые подруги.

- Какие мы с тобой когда-то были красивые. Особенно, я.

- Да. А теперь мы такие страшные. Особенно, ты.

Куртуазная конфликтность может проявляться в форме так называемого коммуникативного саботажа, когда на поставленный вопрос отвечают вопросом.

(Студентка, заглядывая на кафедру)

- Извините/ а N [фамилия преподавателя] сегодня будет?

- Не N/ а ИМ. [имя и отчество]//Вы что/не знаете/что к преподавателю нужно обращаться по имени и отчеству?

Если в первом примере в качестве конфликтогена выступает прямое оскорбление, то во втором - намек, снижение собеседницы косвенными средствами. Для рационально-эвристической личности такой провоцирующей зацепкой может служить вводное словосочетание, привносящее в высказывание оскорбительный для собеседника смысл.

- Ты помнишь/ какой день был вчера?

- Какой?

- Ты как всегда/ забыл/ что у твоего сына день рождения//

Конфликтно-манипуляторский подтип речевого поведения ориентирован на коммуникацию, в ходе которой один из участников общения в своем собеседнике прежде всего видит объект манипуляции. Здесь мы также сталкиваемся с психологической ущербностью, которая преодолевается за счет коммуникативного партнера. Манипулятор самоутверждается, ставя собеседника в конкретной ситуации общения на нижнюю по сравнению с собой статусную позицию. Он не испытывает уважения к адресату своего высказывания, считая его по интеллектуальным и этическим качествам существом, менее развитым. Доминирующая установка в речевом поведении подобной языковой личности - навязывание своего мнения и вообще преувеличение авторитетности своего жизненного опыта (Я считаю...; Ты должен(а)...; Я бы на твоем месте... и т. п.). В ходе общения манипулятор проявляется в поучениях, советах, диктате, а кроме того, в манере, задав вопрос, не дослушать ответ на него или же самому дать ответ, в бесцеремонной смене темы путем перебивания собеседника.

Дискурс, отражающий конфликтно-манипуляторское общение, также довольно отчетливо дифференцируется в зависимости от принадлежности манипулятора к инвективному, рационально-эвристическому или куртуазному типам языковой личности.

(Инвективный)

- Не знаю/ что мне с К. [мужем] делать? Целыми днями лежит/и видак смотрит//

-Дура ты была/ когда за него замуж выходила! Я считаю/ гони ты его в шею! Чем такого/лучше никакого//

(Куртуазный)

(Мужу) - Ты меня конечно/ извини//Я конечно/ не могу тебя заставить// Но по-моему/ ты в этой куртке/ похож на бомжа// Надевай что хочешь/ это твое право// Но мне с тобой будет/ просто стыдно идти//

(Рационально-эвристический)

(Муж, обращаясь к жене, которая разговаривает по телефону)- Ты надолго?

Жена -Не мешай/я по делу//

Муж- Я так понимаю/"ужинать мы сегодня/не будем...

Как в дискурсе, содержащем агрессивные интенции, в речевом поведении конфликтного манипулятора присутствуют конфликтогены, назначение которых - снизить, унизить коммуникативного партнера.

Центрированный тип речевого поведения характеризуется наличием у одного (или у обоих) из участников общения (интеракции) установки на игнорирование партнера коммуникации. Наши наблюдения позволяют нам выделить две разновидно-

сти дискурса такого типа: активно-центрированный и пассивно-центрированный.

Активно-центрированный подтип (активный эгоцентрик) иногда по своим речевым проявлениям напоминает конфликтно-манипуляторский дискурс: в нем тоже присутствуют перебивы собеседника, произвольные изменения темы разговора и т. д. Однако здесь необходимо констатировать разницу: если конфликтный манипулятор не уважает коммуникативного партнера, желая навязать ему свою точку зрения, то активный эгоцентрик просто не способен встать на точку зрения другого участника общения. Активный эгоцентрик строит свое общение так, как ребенок, играющий в мяч со стеной: спрашивает совет и тут же говорит о принятом решении, задает вопрос и сам на него отвечает, определяет тему разговора и сам ее развивает, не давая партнеру по коммуникации вставить слово, высказать свое суждение. Субъективно он испытывает иллюзию полноценной коммуникации и, как правило, получает от общения удовольствие, не замечая дискомфорта, который испытывает собеседник, что иногда чревато коммуникативными неудачами и (даже) конфликтами.

Разговор в кинозале, на киноклубном просмотре.

- N/ давай поговорим//

- О чем?

-Давай о «Молохе» поговорим [фильм А. Сокурова]// Ты как понял?

-Понимаешь...

(Говорит одновременно с репликой собеседника, перебивая) - Я так понял/ он сам одинокий// Он жертва одиночества//Экзистенциальные дела/такие//

- Ну ты понимаешь// Сложно рационализировать/ то/ что Сокуров имел в виду// Там скорее атмосфера...

(Глядя в пространство с отсутствующим выражением и явно не слушая) - Ясно// Ясно// А ты сейчас/ что читаешь? (не дожидаясь ответа) Я Фуко купил// Как тебе Фуко? (не дожидаясь ответа) Мне нравится//...

Собранный нами материал показывает, что центрированное речевое поведение слабо дифференцируется по стратегическим предпочтениям участников интеракции. Иными словами, в центрированной коммуникации говорящие обычно ведут себя примерно одинаково.

Пассивно-центрированная разновидность общения характеризуется уходом одного из коммуникативных партнеров в себя.

Такой пассивный эгоцентрик обычно выглядит безобидным рассеянным (иногда - забитым) «ежиком в тумане». Он с трудом способен выйти за пределы собственного внутреннего мира. Такая особенность речевого поведения, как правило, становится результатом работы психологических защитных механизмов, которые обычно отражают какие-то особенности воспитания индивида. Обычно речевое поведение такой языковой личности содержит несоответствие выбранных говорящим тактик ситуации общения и намерению собеседника, что свидетельствует о неумении переключиться на точку зрения слушателя. Это же выражается в упоминании имен, неизвестных собеседнику, как известных; в принципиально банальных реакциях на информацию, касающуюся коммуникативного партнера; в неадекватных реакциях (репликах невпопад); в переведении разговора на темы, которые касаются только говорящего, и полном отсутствии интереса к темам, интересующим слушателя и т. п. Речевое общение пассивного эгоцентрика наполнено коммуникативными неудача-ми и недоразумениями, факт возникновения которых часто им не замечается.

(Преподаватели, сидя на кафедре, наблюдая, как N перебирает на своем столе бумажки) - Интересно/ долго она копошиться будет?

-Да/ Между прочим/ звонок уже был//

- Смотри-ка/она даже не слышит//

(N, спустя некоторое время) - Эт вы че/ про меня говорите?

Особенно наглядно проявляется эта разновидность дискурса, когда оба участника общения строят свою речь в рамках пассивной центрации. В этом случае общение напоминает описанный в известном анекдоте диалог глухих:

- Ты в баню?

- Нет, я в баню.

- А-а. А я думал, что ты в баню.

Наши наблюдения показывают, что довольно успешно (по крайней мере - неконфликтно) проходит общение активного и пассивного эгоцентриков, в рамках которого первый выговаривается, не обращая внимание на то, слушает его собеседник или нет, а второй - просто присутствует при общении, не особо вникая в суть разговора.

В еще большей мере, чем дискурс активно-центрированный, пассивно-центрированное речевое поведение не дифференцируется по особенностям индивидуального стиля говорящих.

Кооперативный тип речевого поведения отличается доминирующей установкой в общении на партнера коммуникации. Здесь мы тоже выделяем подтипы: кооперативно-конформный и кооперативно-актуализаторский.

Кооперативно-конформная разновидность дискурса характеризуется тем, что один из участников общения демонстрирует согласие с точкой зрения собеседника, даже если он не вполне разделяет эту точку зрения, что, как правило, выступает следствием боязни конфликта, конфронтации. Такая настроенность проявляется в демонстрации интереса к другому участнику коммуникации в виде уточняющих вопросов, поддакивания, проявлении сочувствия, утешения, комплимента и т. д. В реальном общении обычно это выглядит как имитация (в той или иной степени убедительности) настроенности на коммуникативного партнера. Иногда уступки в построении интеракции, которые делает конформист, воспринимаются его коммуникативными партнерами как неискренность и, даже, хитрость.

Рассмотрение конкретного речевого материала показывает, что кооперативно-конформное речевое поведение также, как поведение конфликтное, способно различаться. Однако очень важно отметить, что основным принципом дифференциации выступает здесь не столько характер идиостиля говорящего, сколько особенности речевой манеры адресата. В подобном случае мы имеем дело со своего рода речевой мимикрией - стремлением подладиться под собеседника не только на уровне содержания речи, но и на уровне языкового оформления содержания. Приведем пример.

- Я не знаю/ неужели N вечно собирается/ на шее у матери сидеть?

- Не знаю/ не знаю//

- Пора/в конце-то концов/ей самой деньги зарабатывать!

- Да уж/вообще-то пора...

- Хватит/ с родителей тянуть!

- Да/конечно...

Кооперативно-актуализаторский подтип речевого поведения отражает высший уровень коммуникативной компетенций человека по способности к речевой кооперации. В этом случае гово-

рящий руководствуется основным принципом, который можно определить как стремление поставить себя на точку зрения собеседника , взглянуть на изображаемую в речи ситуацию его глазами. Рискнем квалифицировать такой Тип общения, как соответствующий основному постулату христианской морали («возлюбить ближнего как самого себя»). Принципиальным отличием поведения актуализатора от конформиста выступает двойная перспектива в общении: ориентация не только на коммуникативного партнера но и на себя. Точнее - стремление возбудить в себе неформальный интерес к собеседнику , умение настроиться на его «волну». При этом кооперативный актуализатор, уважая мнение другого участника общения, сопереживая его проблемам, вовсе необязательно должен во всем с ним соглашаться. Более того, как это ни парадоксально, в некоторых случаях поведение актуализатора может напоминать методы манипулятора и, даже, агрессора.

Похожие статьи: